Молодой ученый объяснил, почему вернулся из США в Россию

Виктор Соколов, 33 года, технический директор братии «Симургфарм», научный сотрудник Научно-технического университета «Сириус».

12 лет эксперимента работы в области разработки лекарственных оружий. Готовится к защите кандидатской диссертации по физико-математическим наукам.

— И мысли об отъезде, и предложения от зарубежных бражек были: в начале карьеры было вяще дум, а впоследствии стало вяще предложений от разных партнеров. На ранних этапах профессиональной деятельности владело пункт найденное романтическое зрелище о реальности, о калаче, какой в чужих руках век слаще. Плюс некое неопределенное понимание жизненных круглее и дальнейших путей развития. Однако впоследствии я здесь встретился таких людей, с какими захотелось остаться.

Сразу оговорюсь: при рассмотрении спроса о релокации все аргументы «за» и «против» безмерно индивидуальны, все они зависят от области науки, от личных предпочтений и круглее и настолько отдаленнее. Для меня на первом месте век стоят люд — единомышленники, с какими можно вкупе влечься к собственным мишеням. В этом резоне наука во многом схожа с искусством: это некая внутренняя потребность в найденном самовыражении и познании мира. И когда ты встречаешь людей со схожими надобностями, схожей системой ценностей, это очень велико мотивирует, и тебе попросту не охота уходить из этого коллектива. Безусловно, этот фактор должен сочетаться с удовлетворением базовых надобностей — нужны адекватные зарплаты, обстановка труда. К счастью, все это здесь у меня есть.

Из технических инструментов нам нужны всего вычислительные системы — ну, их-то у нас в излишке. Настолько что для меня возможность самореализации будто ученого присутствует в абсолютном объеме: собственно в России я могу стать в каком-то резоне первопроходцем. Безусловно, быть первопроходцем всегдашне сложнее — намного сложнее, чем когда есть некие рельсы, по каким можно благополучно передвигаться. Однако при этом перед вами открываются огромные возможности. Тут надобно понимать, что если вы за рубежом попадаете на работу в глобальную фармкомпанию, то воля вашей научной деятельности, скорее итого, будет существенно ограничена.

Моя деятельность связана с разработкой лекарств — мы шарим способы сделать их бойче и грошовее. Знаменито, что без практики теория бездушна, а практика без теории слепа. И возможность реализации каких-то идей на практике — очень ценная вещь. Тем более что у нас бессчетно специалистов с отличным образованием: есть что делать и кому делать. Основное — не дрожать ответственности и сложностей, искать людей, вкупе с какими можете выступать к всеобщей мишени. У нас для этого есть все.

Артем Демиденко, 43 года. Работает в братии «Система-Биотех».

Специалист по биохимии, очистке и анализу белков. В течение полутора лет вкалывал в университетах Рутгерс и Тэмпл в США, вел изыскания в области фундаментальной науки. Имеет опыт работы в интернациональной братии по специальности application specialist — специалист по использованию биотехнологического оборудования. Всеобщий опыт работы в сфере науки и биотехнологии более 20 лет.

— Причин, по каким встретил решение вернуться в Россию, было несколько, в том числе бытовые. Вначале я приехал в США в одиночку, снимал там недорогое жилье и жительствовал довольно скромно. Однако когда восстал вопрос о переезде вкупе с фамилией, то гроши, какие здесь, в России, видятся существенными, после вычета налогов, аренды и прочих расходов оказываются не заработком, а балансом между нулем и минусом. И к тому времени уже очень хотелось домой, к кровным и дружкам, и на семейном совете было встречено решение возвращаться. Алкая, безусловно, опыт работы за гранью с профессиональной точки зрения для меня был в внушительной степени позитивным и занимательным. После возвращения я получал предложения о релокации в Испанию, США и Китай, однако постановил остаться в России.

С точки зрения научного процесса с самого азбука было удобопонятно, что в России возвышеннее уровень образования специалистов. У многих европейских и американских ученых утрачено абсолютное понимание технологических процессов, в частности, в той области, какая на научном жаргоне зовется «мокрой наукой», спрашивающей постановки сложных экспериментов. В большинстве случаев формируется манера работать недюжинно по инструкции с комплектами реактивов — не вдумываясь, смешать содержимое одной баночки с другой, навить смесь на экспериментальное поле и ждать итога. Алгоритм есть, а понимания природы процессов и реакций всегдашне нет. И когда у европейского или американского ученого заканчивается раствор в баночке или что-то идет не настолько, будто изображено в инструкции, он не знает, что делать отдаленнее. У наших специалистов есть настолько величаемый «кулибинский» подход и знание деталей, что позволяет выходить из сложных ситуаций. Если что-то закончилось, можем сами намешать этих субстанций из простых компонентов, сломалось — починим, не дожидаясь приезда инженера или покупки новоиспеченного оборудования. Мы обвыкли дробно бывать за пределами «зоны комфорта», поэтому российские ученые настолько ценятся за рубежом.

Несколько лет назад в работе за гранью был один-одинехонек существенный плюс по сравнению с изысканиями в России: это доведенная почитай до совершенства логистика, позволяющая заказать реагенты под собственный эксперимент и уже сквозь несколько дней получить их и приступить к работе. Доставка материалов из США в Европу или из Европы в США проходит воздушно и бойко. У нас в то времена это было капитальной проблемой, однако сейчас наши поставщики будто расходников и реагентов, настолько и различных сервисов уже сжали сроки поставок до сопоставимых с западными стандартами, открываются новоиспеченные азиатские и ближневосточные базары, выстраиваются новоиспеченные логистические схемы, показывают новоиспеченные поставщики, растет конкуренция.

Иное девало, что в связи с визгливым закрытием привычных каналов поставок у нас доколе вдалеке не все пробелы устранены, настолько будто все-таки мы были очень велико завязаны на зарубежные реагенты. Однако если пессимист в чем-то видит проблему, то оптимист — возможность. И это будто один тот плюс, какой тоже делает работу в России занимательной: шанс закрыть ниши, какие открылись после ухода западных партнеров. Сейчас, уверен, многие братии соберут довольно большие команды, владеющие технологиями и умеющие убедить инвесторов в их перспективности, и у нас очень бойко возникнет бессчетно своих новых сервисов и разработок. Любой кризис — это испытание на прочность и стимул к дальнейшему развитию. В итоге все пойдет в плюс нашей науке и биотехнологии.

Мария Кристина Леон, 32 года. Работает в братии M&S Decisions.

Специальность: математическое моделирование в биомедицине. В 2009 году приехала в Россию из Эквадора, училась в РУДН, окончила две магистратуры — по математике и информатике. Зачислилась в аспирантуру, в декабре 2022 года получила степень кандидата физико-математических наук.

— Варианты переезда за рубеж мы с мужиком рассматривали — он программист, и ему поступали конкретные предложения о релокации. Обсуждались несколько местностей: Испания(я носитель испанского языка), Казахстан, Индия или Бразилия(из этих царств были приглашения мужу), а также Германия, где у нас есть ведомые. В нашей братии есть возможность работать удаленно, и отъезд из России не воспрепятствовал бы мне продолжать мою работу. Не выступал роли и финансовый вопрос: нам ничего не мешало попросту купить билет и ехать. А за гранью, верно, мы сумели бы нормально зарабатывать. В каких-то местах могло быть и важнее(однако безвестно когда), в других было бы тяжелее. В всеобщем, финансы не выступали определяющей роли. И в любом случае мы постановили, что этот вариант нам не подходит.

Во-первых, не хотелось принимать подобное решение на горячую голову: «О господи!Я не знаю что делать, однако надобно безотлагательно отсюда бежать!» Нет, подобный вариант аккуратно не по мне. Кому-то может показаться, что за гранью важнее, однако мне удобопонятно, что, прежде чем куда-то срываться, об этом надобно подумать безмятежно, взвесить все «за» и «против». Поездка за рубеж важна для отпуска, чтобы развеяться, отдохнуть и… вернуться.

Во-вторых, одно девало, что нам будто, а иное — факты. А они будто один указывали на то, что не стоит все бросать и уезжать куда-то. Помимо итого прочего(это соображение было не основным, однако тоже владело пункт), я готовилась к защите кандидатской диссертации. В крайнем случае, верно, и это можно было сделать удаленно: формально учебу я уже закончила, а собрать документы мог мой брат, какой тоже живет в Москве. Мне оставалось бы всего вернуться для очной защиты. Однако я посчитала, что подобный путь мне не подходит.

Самое основное соображение, какое нашло мое решение остаться в России, заключается в том, что мне индивидуально — в той области, в коей я работаю, — тут важнее. Собственно в России специалисты по моделированию очень возвышенного уровня, здесь можно завести все познания, какие сгодятся в предбудущем, тут реально можно развиваться и вырастать. Ага, найти компанию, какая дает подобный опыт, нелегко и даже не век вытанцовывается. Однако мне повезло: я уже знакома с людами, у которых можно поучиться, какие обладают познаниями международного уровня, и мне мило с ними работать.

Поэтому уехать из России в другую страну, господь знает куда, на неясных условиях… Не-а!

КОММЕНТАРИЙ:

Кирилл Песков, ведущий научный сотрудник, руководитель консалтингового агентства:

— Все стимулы делятся на вещественные и нематериальные. А ответственность за применение и тех, и других методов мотивации несет не столько держава, сколько непосредственно работодатели. Если говорить о финансовой составляющей — удобопонятно, что в разных странах собственный уровень жизни и система налогообложения, зарплаты всюду неодинаковые. Однако за конкурентную работу специалисту надобно предлагать конкурентную заработную плату. Какой бы интерес у научного сотрудника к его работе ни был, ему надобно кормить семью. Ключевой момент — у нас по-прежнему нет глобального понимания, что науку делают люд. Можно купить отличные приборы за безумные гроши, однако они будут пылиться без грамотных специалистов. Для развития науки надобно заниматься инвестировать в людей, будто вселенная создавать ставки c конкурентными окладами и обстоятельствами труда. А если проблема решается будто во многих наших научных организациях — мизерные оклады на временных трудовых договорах, — никто не будет влечься на таких условиях работать.

К вопросу финансирования невозможно подходить механически, наука — это таковая область, где все индивидуально, зависит от уровня экспертизы и конкретной сферы деятельности. Однако складывается ощущение, что наши научные ставки и оклады формируются без монолитной системы. Настолько, входной уровень зарплат по специальности программист или аналитик данных(это аналог меньшего научного сотрудника)в IT-компании составляет 200 тыс. руб. Однако оклад меньшего научного сотрудника в академическом институте жидко где превышает 20–30 тысяч рублей... Будто в подобный ситуации конкурировать?

У нас эффективно работают раздельные грантовые программы, существуют адекватные потоки финансирования. Сложность в том, что на местах это зачастую упирается в проблему «среднего менеджмента», когда руководство проектами осуществляется людами без понимания реалий нынешнего научного мира. В связи с этим еще одна задача царства — особая подготовка руководящих кадров для науки. Есть же «Школа губернаторов» — почему бы не создать «Школу научных директоров»?

Есть и нематериальные стимулы. Наука — это созидательный процесс, какой способны осуществить всего важнейшие и самые большие специалисты, и привлечь таких людей можно всего занимательными нынешними задачами. Если в мире уже закончен какой-то прорыв, открытие, то вы должны быть наряду с этими прорывами, а не загружать своих сотрудников задачами, затерявшими свою актуальность 30 лет назад. У нас в стороне есть масса возможностей для конкурентных научных разработок, самый свежий и всем знаменитый пример подобный позитивной истории — «Попутчик V». Вакцина, какая оказалась весьма конкурентна с самыми авангардными разработками. Необходимо бережно изучать опыт подобных успешных историй.

И еще один-одинехонек величавый момент: любая организация, тем более научная, где очень большая созидательная составляющая, — живая. У любого живого организма есть периоды роста, зрелости, старения и смерти. И если ваша организация будет на последних этапах существования, это будет автоматом отпугивать любых талантливых, тем более молодых людей, какие по определению будут в полосе роста. Почитается, что пик инновационной продуктивности человек проходит в годе 35–45 лет. Нет, никто не говорит, что человек в 60 лет не может быть здоров в научной деятельности — это люд с колоссальной экспертизой, колоссальным экспериментом. Они, натурально, должны быть в команде. Однако их роль должна меняться — переходить из роли шефа, менеджера на роль учителей, менторов, рецензентов, какие собственно поддерживают высокую научную культуру и преемственность. Всего поддерживая здоровую культуру взаимоотношений, можно ожидать, что ваша организация будет научно продуктивной.
Источник : https://www.mk.ru/economics/2023/03/28/molodoy-uchenyy-obyasnil-pochemu-vernulsya-iz-ssha-v-rossiyu.html