В итоге, будто знаменито, президент «одарил» страну всем комплектом поименованного, всем, чего он настолько алкал, по его словам, избежать: и чрезвычайщиной, и произволом, и баррикадами, и танками... И есть основания полагать, что кровоточивая осень 1993-го вдалеке не концевой результат принятых им тогда решений.
Последствия ощущаются — и это еще, пожалуй, мягко взговорено — и по сей день. Можно сказать, что все мы, во всяком случае весь наш политический класс, вышли из шинели, надетой Ельциным в марте 1993 года. Вышли и вновь ввалились. Однако это уже, будто говорится, иная, еще не незаконченная история. Доколе же вспомянем, будто все начиналось.
Солнечный удар
«Ныне я подмахнул Указ об особом распорядке управления до преодоления кризиса власти», — обнародовал Ельцин согражданам. Указ предусматривал проведение всенародного голосования, назначенного на 25 апреля 1993 года. На референдум выносились вытекающие вопросы: 1)о доверии президенту и вице-президенту; 2)о проекте новоиспеченной Конституции; 3)о проекте Закона о выборах федерального парламента.
«По утвержденной вами Конституции и новому Закону о выборах будут проведены выборы, однако не съезда, а новоиспеченного парламента России, — продолжил президент. — По новоиспеченной конституции съезда не будет».
Старые длиннейшие органы законодательной власти — периодически собирающийся Съезд народных депутатов и избираемый им беспрерывно орудующий парламент, Верховный Совет — не распускались до выборов новоиспеченного парламента, их труд не приостанавливалась. Однако полномочия визгливо ограничивались.
«В соответствии с указом не имеют юридической силы любые решения органов и должностных лиц, какие направлены на отмену и приостановление указов и распоряжений президента и постановлений правительства», — уточнил Ельцин.
Необходимость экстраординарных мер он вбил тем, что съезд и Верховный Совет «отказываются слушать голос страны», готовят «реванш бывшей партноменклатуры», запустили «маховик антиконституционного переворота». «Корнем всех проблем» Ельцин наименовал «глубокое противоречие между народом и прежней большевистской антинародной системой, какая еще не распалась, какая ныне опять влечется восстановить утраченную власть над Россией». Однако капитальное противоречие обнаруживается в самой президентской аргументации.
Он упрекает парламент в тоталитарных замашках, в покушении на демократию, в намерении вернуть систему, какая глушит «любую инициативу и самостоятельность», запрещает «высказывать собственную точку зрения», и вдруг в непомерной вольнице, чуть ли не анархизме: «Невозможно управлять местностью, ее экономикой, необычно в кризисное времена, голосованиями, репликами от микрофонов, сквозь парламентскую говорильню и митинговщину. Это анархия, это прямодушный путь к хаосу, к гибели России».
Противоречие, безусловно, не случайное: на тот момент народ был уже сыт по глотка «шоковой терапией» и прочими ельцинскими «экспериментами» и вяще дрожал не возвращения тоталитаризма, а абсолютного развала экономики и страны. Однако от «фирменного» образа «отца русской демократии», сокрушителя коммунистической диктатуры президент отнекиваться не собирался. Для многих своих поборников он был дорог собственно в этом качестве.
Ага и зачем отнекиваться?Противоречия для пропаганды, сообразно законам этого жанра, что масло для каши. Не испортишь продукт. Наоборот — чем вяще, тем ядреней, забористей.
Посему образ ворога, малюемый Ельциным, чем-то напоминал творение доктора Франкенштейна: тоталитаристы-анархисты, возрождающие диктатуру на базе бесплодной «парламентской говорильни». Тем не менее, несмотря на всю свою нелогичность(а аккуратнее, благодаря ей), образ очутился крайней эффективным, доходчивым, равно отвратительным и для жаждавших распорядка работяг, и для демократов-интеллигентов.
Над пропагандистскими образами корпел, разумеется, не сам президент. Сообразно воспоминаниям Ельцина, мартовское обращение к народу «готовил узкий мир моих помощников», а собственно спичрайтеры Людмила Пихоя и Александр Ильин, помощники Виктор Илюшин и Юрий Батурин, а также Сергей Шахрай, занимавший на тот момент должность вице-премьера.
«Я хочу подчеркнуть: собственно помощников, — добавляет Ельцин, — то есть людей, доводивших идею до уровня готового текста. Все кардинальные решения я принимал самостоятельно». И здесь Борис Николаевич ничуть не кривил душой: режиссером разворачивавшегося действа был он, и всего он. Это впоследствии, когда политическая система будет ввергнута в искомое состояние, а Ельцин, визави, потеряет форму, «царя Бориса» станет в внушительной мере играть свита. А в тот момент сыграть за него никто не мог.
Фото: en.wikipedia.org
У Ельцина будто у политика можно было найти бездна изъянов, однако наличность у него феноменального политического чутья признавали даже вороги. Можно, истина, припомнить будет бессчетно ситуаций, когда хваленое инстинкт его подводило. Решение начать войну с Чечней, например. Или увольнение Черномырдина весной 1998 года. Однако тогда, весной 1993 года, инстинкт Ельцина было на вышине.
Президентский рейтинг выступал долу вкупе со стремительно бросающейся экономикой. На первых выборах президента России, прошедших 12 июня 1991 года, Ельцин получил 57,3 процента голосов — это был максимальный уровень поддержки за все времена его политической карьеры. В начале 1993 года президентский рейтинг упал до 22 процентов. Однако и тогда Ельцин все еще оставался самым популярным политиком в стороне.
А в сентябре 1993-го уже перестал им быть. Президента России обогнул отведенный им от исполнения обязанностей вице-президент: у Бориса Ельцина рейтинг на тот момент составлял 13 процентов, а у Александра Руцкого — 17.
Еще капельку, и планы задуманных Ельциным политических переустройств можно было сдавать в архив или в утиль. Еще капельку, и не нашел бы бывший кумир понимания у «дорогих россиян», решись претворить загаданное в жизнь. Велико рисковал не досидеть в Кремле до гроба отведенного срока. А переизбрание на новейший срок не сверкало в любом случае.
Шанс на переизбрание у Ельцина взялся всего после радикальной переделки политсистемы. И был, будто знаменито, реализован. Притом что на старте другой и остатней президентской кампании Ельцина его рейтинг, выражаясь языком одного предбудущего сотрудника его администрации, был «околоноля». Впоследствии, истина, благодаря безудержной пропаганде несколько повысился. Однако даже в самой ельцинской команде не все веровали в то, что президент набрал надобное для победы число голосов.
«По той версии, какая появилась сразу после голосования, победу во втором туре одержал Зюганов, — повествовал обозревателю «МК» генерал армии Анатолий Куликов, занимавший тогда пост министра внутренних девал России. — При подведении итогов выборов поменяли строчки: результаты Зюганова стали итогами Ельцина, и наоборот(сообразно официальным итогам второго тура, Борис Ельцин набрал 53,82 процента голосов, Геннадий Зюганов — 40,31 процента. — «МК»). Никаких официальных подтверждений этой информации, разумеется, нет, однако я считаю ее, выговорим настолько, очень задушевной к истине».
В той реформированной системе, где все политические «тела» и институты крутились вкруг единого «солнца», где все зависело от воли президента, было уже не настолько величаво, будто голосуют. Основное, система позволяла организовать «правильный» подсчет голосов.
В всеобщем, игра стоила свеч. Однако чем отдаленнее, тем «свечи» становились дороже. Собственно, уже и осенью 1993-го Ельцин выступал на очень большенный риск — все висело на волоске. Весной переворот дался бы куда меньшей кровью, во всех смыслах этого слова. Однако весной Ельцин неожиданно для многих сдал назад.
Команда: «Газы»
«Может быть, впервинку в жизни я настолько визгливо затормозил уже встреченное решение, — признавался Ельцин в своих мемуарах. — Нет, не заколебался. А собственно сделал паузу. Можно сказать и настолько: встал. Реакция на указ меня насторожила».
Насторожиться и впрямь было из-за чего. Планы президента вытребовали прекословие даже в президентском окружении: вице-президент Руцкой и секретарь Совета безопасности Юрий Скоков отказались поставить свои подписи на указе «об особом распорядке управления». Что, по словам Ельцина, было для него абсолютной неожиданностью.
Фото: Кадр из видео
«Перед этим я беседовал с Руцким, — вспоминал Ельцин. — Мне надобно было выяснить его позицию, и я осведомился напрямую: будто он отнесется к безапеляционным, жестким деяниям президента?Руцкой жестко взговорил: давненько пора. Что дотрагивается секретаря Совета безопасности Юрия Скокова, то он сам в личных беседах не один и не два взводил эту тему, указывал на водящиеся у него агентурные настоящие, что, мол, заговор против президента вполне вероятен, ждать невозможно, надобно разгонять парламент...
И вот, когда я подмахнул указ, возникла некая пауза».
Капля того, Руцкой публично осудил деяния президента, разинуто восстал на сторону его оппонентов. Что Ельцин расценил будто объявление ему войны: «Из их(Руцкого и других противников Ельцина. — «МК»)пространных речей вполне ясно вырисовывалась тактика ближайших деяний: созыв съезда, объявление президента вне закона. Власть переходит к Руцкому».
Еще одним антипатичным сюрпризом для президента стала позиция, занятая Конституционным судом: «Уже на вытекающий день в Конституционный суд для дачи свидетельств вытребовали Батурина. Эти детали в поведении Зорькина, беспорочно болтая, меня оглушили вяще итого: он кинулся в расследование происхождения указа будто матерый прокурор».
А еще сквозь день, 23 марта 1993 года, Конституционный суд, не дожидаясь появления указа, выступил с заточением «О соответствии Конституции РФ деяний и решений Президента РФ Б.Н.Ельцина, связанных с его обращением к гражданам России 20 марта 1993 года», в каком признал содержание ельцинской речи противоречащим орудовавшей Конституции и Федеративному договору.
При таковом раскладе Ельцин счел за благо прекратить наступление и временно перебежать к обороне. «Указ поддержал мне вскрыть линию политического противостояния, — вспоминал Ельцин. — Позиции обнажились в абсолютной мере». Диспозиция изменилась столь, что старый план в внушительной мере терял резон. Глупым, например, становился референдум по вопросу о доверии президенту и вице-президенту: президент и вице-президент находились уже по неодинаковые стороны линии политического фронта.
Ельцин постановил уступить на времена инициативу неприятелю, позволить ему выложить все свои козыри, расстрелять все патроны. И расчет очутился неизменным. Штурм президентских позиций, предпринятый антипрезидентскими силами на сконцентрировавшемся вскоре в Большущем Кремлевском дворце IX безмерном Съезде народных депутатов, окончился ничем.
Кульминацией IX Съезда стало голосование по вопросу отрешения президента от должности, миновавшее 28 марта. Сообразно орудовавшей Конституции, решение об импичменте принималось Съездом большинством в две трети голосов от всеобщего числа народных депутатов России. На тот момент депутатский корпус насчитывал 1033 человека, выходит, за отрешение президента, чтобы оно состоялось, должны были проголосовать 689 народных избранников.
Итоги голосования таковы: за отрешение — 617 голосов, против — 268. Для импичмента не хватило 72 голосов. Образцово на подобный результат Ельцин, по его уверению, и рассчитывал. Однако был у президента и план «Б». Вот что вспоминает об этом Александр Коржаков, тогдашний руководитель Службы безопасности президента, в своих опубликованных вскоре после отставки(1996 год)мемуарах:
«22 марта Ельцин вытребовал Барсукова(на тот момент комендант Московского Кремля, начальство Основного управления охраны. — «МК»):
— Надобно быть готовыми к худшему, Михаил Иванович!Продумайте план деяний, если вдруг придется арестовывать съезд...
Президент получил план спустя сутки.
Суть его сводилась к выдворению депутатов вначале из зала заседаний, а затем уже из Кремля. По плану Указ о роспуске съезда в случае импичмента должен был быть в запечатанном конверте. После завершения работы счетной комиссии(если бы импичмент все-таки состоялся)по громогласной связи из кабины переводчиков офицеру с поставленным и безапеляционным голосом ждало зачитать текст Указа. С кабиной постоянную связь должен был поддерживать Барсуков, которому прежде всех стало бы знаменито о подсчете голосов.
Если бы депутаты после оглашения текста отказались выполнить волю президента, им бы тут же отключили свет, воду, тепло, канализацию... Словом, все, что всего можно отключить. На случай сидячих стачек в мгле и морозе было предусмотрено «выкуривание» народных избранников из помещения. На балконах постановили расставить канистры с хлорпикрином — химическим веществом нервирующего деяния.
Это оружие всегдашне применяют для проверки противогазов в камере окуривания. Окажись в противогазе хоть малюсенькая дырочка, испытатель выскакивает из помещения бойче, чем пробка из бутылки с шампанским. Офицеры, занявшие места на балконах, готовы были по команде разлить нервирующее вещество, и, натурально, ни один-одинехонек избранник ни о какой стачке уже бы не помышлял.
Президенту «процедура окуривания» после вероятной процедуры импичмента показалась вдвойне привлекательной: способ гарантировал стопроцентную надежность, ведь противогазов у парламентариев не было.
Всякий офицер, принимавший участие в операции, осведомил заблаговременно, с какого места и какого депутата он возьмет под десницы и вынесет из зала. На улице их поджидали бы комфортабельные автобусы.
Борис Николаевич утвердил план без колебаний».
Безусловно, Коржакова невозможно назвать нелицеприятным свидетелем по «делу Ельцина». Излишне уж большие и, мягко болтая, дальние от любви ощущения испытывает Александр Васильевич к главному герою своих мемуаров. Однако на фоне того, что случилось сквозь полгода, рассказ Коржакова вовсе не выглядит неправдоподобным. К тому же каких-либо опровержений рассказанного встречать не приходилось, а молчание в таких вопросах, будто ни крути, знак согласия.
Наличность запасного плана на случай, если бы импичмент вдруг миновал, подтверждает и сам Ельцин. Нет, о планировавшейся газовой атаке на депутатов в его мемуарах, натурально, ничего не говорится. Однако ясно взговорено, что подчиняться съезду в намерения президента не входило: «Это решение не владело бы никакой силы... Однако что делать, если все-таки отстранение от власти произойдет?Я не дрожал этого варианта. Я был готов и к нему. В случае принятия парламентом такового решения я видал один-одинехонек путь — обращение к народу. Люд бы меня не подвели, в этом я безотносительно уверен».
Фото: Кадр из видео
В всеобщем, в марте у парламента было, пожалуй, еще крохотнее шансов на победу в противостоянии с президентом, чем в сентябре–октябре. Единое, что удалось всенародным депутатам, это продлить на полгода агонию парламентской республики. Аккуратнее, на тот момент уже парламентско-президентской. И гораздо вяще президентской, чем парламентской.
Ельцин. Итоги
На путь, какой закончился расстрелом парламента и утверждением новоиспеченной, «ельцинской» Конституции с прописанной в ней суперпрезидентской моделью власти, край восстала гораздо прежде 20 марта 1993 года. Взялось было возложено на I Съезде народных депутатов, миновавшем в мае–июне 1990 года. «России надобен президент», — зазвучало с трибуны Съезда, не поспел он возникнуть.
Причем большинству «запрезидентцев» этот пост мыслился отнюдь не церемониальным, будто в парламентских демократиях. Большинство к слову «президент» добавляло эпитет «сильный». Однако уже тогда звучали предостережения насчет чрезмерного усиления.
«Проект Конституции РСФСР, представленный «рабочей группой», ориентирован не попросту на установление глубокой президентской власти — он ориентирован на установление порядка индивидуальной власти, — аргументировал, например, депутат Юрий Слободкин. — Ветхая и новейшая наша история наглядно показывают, какую опасность представляет для страны один-одинехонек человек, стоит ему всего попокойнее приткнуться в приготовленном для него кресле и сосредоточить в своих руках необъятную власть».
Однако поборники глубокой президентской десницы уверяли, что трепеты оппонентов надуманны. «Какие гарантии существуют против того, чтобы президент узурпировал власть?— убеждал коллег тогдашний луковица редакционного совета Конституционной комиссии Владимир Лукин. — Президент не может распускать ни Съезд народных депутатов, ни Верховный Совет... Верховный Совет может рекомендовать президенту освободить от должности любого члена правительства, вводя премьер-министра... Президент не может выступать с законодательной инициативой... И, наконец, существует очень скрупулезно разработанная процедура импичмента».
Спохватились депутаты, когда уже было излишне поздно, когда президента перестал устраивать даже тот вариант государственного устройства, какой многим в парламенте виделся «бонапартистским». Алкая обвинения Ельцина в том, что Съезд и Верховный Совет саботируют, тормозят конституционный процесс, частично тоже справедливы. К 1993 году проект, разработанный парламентской Конституционной комиссией, неприкрыто разонравился и самим депутатам.
Руководство парламента неприкрыто не торопилось расставаться с орудовавшим на тот момент Основным законом. После поправок, внесенных в 1990–1993 годах, он стал «одной из наиболее демократических конституций в мире», уверял в своих воспоминаниях завершающий спикер Верховного Совета Руслан Хасбулатов. И если бы победу в 1993 году одержал парламент, то демократии, по словам Руслана Имрановича, стало бы еще вяще: «С учетом негативного эксперимента президентства усилилось бы парламентское взялось в системе царства(это было бы закреплено в новоиспеченной Конституции)».
Впопад, в президенты Хасбулатов метил, будто он сам ратифицировал, отнюдь не генерала Руцкого: «Президентом сквозь 3 месяца(будто того спрашивала Конституция)«после моей победы» был бы избран, скорее итого, Валерий Зорькин(в Верховном Совете капля кто всерьез рассматривал на этом посту Руцкого)».
Фото: en.wikipedia.org
В добросердечные намерения Хасбулатова и Кº верят, натурально, не все. Мол, все это лишь слова, мол, под личиной демократов и парламентаристов таились потенциальные диктаторы-узурпаторы-фашисты-империалисты. Дорвались бы до власти — таковое бы обделали!.. Что ж, исключать, что история страны пошла еще не по самому плохому пути, в принципе, невозможно. Однако проверить эту теорию нет, увы, никакой возможности.
Зато есть отличная возможность увидеть последние результаты ельцинского государственного сооружения. Для этого довольно попросту выглянуть в окно. А еще важнее — взять в десницы смартфон и пролистать новостную ленту.
Источник : https://www.mk.ru/politics/2023/03/19/perevorot-zamedlennogo-deystviya-kak-elcin-stal-solncem-rossiyskoy-politsistemy.html
Если вы заметили ошибку в тексте, выделите его и нажимите Ctrl+Enter
Также по теме